Свой — чужой: о психологии теорий заговора и групповой идентичности

Коронавирус — чье-то биологическое оружие. Билл Гейтс нас чипирует через вакцину и вышки 5G. QAnon, Трамп и сатанисты-педофилы в Капитолии. Кругом иностранные агенты. На фоне коронакризиса мир столкнулся с еще одной пандемией — пандемией теорий заговора.
Несмотря на все разнообразие конспирологических теорий, их основная структура следующая: есть некая группа людей, которая контролирует все происходящее в мире.

Известный историк Юваль Ной Харари объясняет популярность теорий заговора тем, что современный мир стал слишком сложным и многофакторным для понимания и управления, а конспирологи предлагают единое и простое объяснение сложных процессов. С одной стороны, у последователя таких теорий появляется чувство контроля («Я что-то в этом мире понимаю»), с другой стороны — чувство принадлежности к кругу избранных («Мы-то понимаем, что происходит, а они нет»).

(When the World Seems Like One Big Conspiracy)

С психологической точки зрения это защитный механизм — всемогущий контроль, который выступает гиперкомпенсацией бессилия, беспомощности, с которыми человеку приходится сталкиваться с рождения.

В какой-то степени и всемогущий контроль, и симпатия к тем или иным теориям заговора присуща большинству людей, поэтому не стоит спешить записывать всех в параноики. Илья Яблоков в книге «Русская культура заговора» отмечает, что конспирологический взгляд на мир не удел маргиналов, а элемент культуры от античности до наших дней (и популистской риторики от «официальной» до «оппозиционной»).

Всемогущий контроль — это примитивный, то есть очень ранний защитный механизм. Новорожденный ребенок еще не разделяет себя и внешний мир, не понимает отдельность заботящихся взрослых. Для него все представляет собой единое целое: Я есть Мир. Я источник всего. Его Величество Ребенок (His Majesty the Baby), как говорил Фрейд. Мама, хорошо настроенная на своего ребенка, адекватно и быстро удовлетворяет его потребности. Он проголодался — его покормили. Он замерз — его согрели. У младенца возникает переживание, что он сам «материализовал» молоко и тепло. На ранней стадии развития эта иллюзия грандиозности, фантазия обладания контролем над миром нормальна. На этом, кстати, базируются и элементы магического мышления у взрослых людей, и базовое доверие к миру в целом.
По мере развития ребенка это всемогущество экстраполируется на тех, кто о нем заботится и от кого он полностью зависит. Как правило, на родителей. Теперь мама и папа в сознании ребенка контролируют весь мир. Отчасти то же самое переносится потом на учителей, руководителей, правительство и прочие авторитетные фигуры.
Впоследствии нам приходится принимать взрослую позицию: никто не всемогущ, никто не контролирует абсолютно все, есть ограничения. Мы не можем все, но мы можем что-то.
Однако в кризисные моменты мы в большей или меньшей степени регрессируем на инфантильную позицию, то есть психически откатываемся назад — на более ранние стадии своего психического развития. «Я столкнулся с таким уровнем неопределенности, который не могу выдерживать. Я ничего не контролирую. Значит, кто-то контролирует все! Значит, есть какие-то люди, которые четко знают, что делают, которые все просчитывают, все происходит по их плану. Они за все это ответственны. Я понял, как это работает и тем самым вернул себе мнимый контроль над ситуацией». Защитный механизм сработал.
Психолог, Ирина Суспицына, psy one, psy psy, psy, пси, онлайн психология, психолог анонимно, психологическая
Ирина Суспицына
Специалист платформы PSY. one, сертифицированный бизнес-коуч Ассоциации психоаналитического коучинга и бизнес-консультирования (АПКБК), магистр психологии
Теории заговора — это еще и способ построения групповой и даже национальной идентичности. Идентичность — это про «Кто я?», к кому я принадлежу, с кем себя ассоциирую. Особенно сильно теории заговора активизируются в условиях кризиса самоопределения. Тогда идентичность возникает не изнутри, не из разделяемых группой ценностей, а путем отстройки от кого-то еще. Вместо «Мы такие-то» появляется «Мы — не Они».

Происходит раскол общества на «своих» и «чужих». И этот другой, чужой всегда враждебен, всегда опасен. Картина мира становится бинарной, пограничной: либо черное, либо белое и никаких оттенков между ними. Кто не с нами, тот против нас.

Демонизированный другой — это также отсылка к раннему опыту, когда младенец психологически не разделяет себя и окружающий мир (Я и не-Я). На этом основан защитный механизм проекции: внутреннее ошибочно воспринимается как внешнее. Человек «выбрасывает» вовне отрицаемые и негативные части себя. Собственные агрессивные импульсы игнорируются у себя и приписываются другим, как правило, в концентрированном виде. Так появляется ощущение преследования, характерное для паранойи. Проекции на время избавляют от внутреннего напряжения, снимают с человека ответственность (не «я раздражен», а «люди на меня косо смотрят»). Но в результате мы рискуем видеть людей и явления не такими, какие они есть.
Для российского общества тот самый кризис идентичности — это распад СССР. Старая идентичность советского человека рухнула. Новая идентичность гражданина России неустойчива, ее качает от ностальгии до отрицания. Как относиться к прошлому — имперскому, советскому, перестройке? Как оценивать настоящее? Куда мы идем?
Николай Эппле в книге «Неудобное прошлое» пишет, что причина нашей современной захваченности прошлым — его непроработанность, непроделанная работа горя, отсутствие целостного нарратива. Это проявляется на всех уровнях: личной, семейной, национальной истории. Автор сравнивает опыт разных стран по переосмыслению прошлого и работе с коллективными травмами. Мы в этом не уникальны. Отсюда взаимные нападки государств на тему фальсификации истории — все тот же механизм проекции.

Отдельный человек в процессе горевания (например, при потере партнера) выполняет несколько главных задач. Сначала необходимо признать факт потери, ощутить свои чувства: боль, злость, вину, стыд. Не пытаться вместо этого подавлять их. Потом постепенно, маленькими шажками наладить обычную рутину: заново научиться, как это — готовить завтрак, ходить на работу, получать удовольствие от маленьких радостей жизни. Наконец, со временем получается отпустить прошлое и посмотреть в будущее, в сторону новых отношений. Народы проходят примерно через тот же процесс. Или не проходят, не проделывают эту работу горя. Траур, вина, стыд — отрицаются. Вместо них возникаетзащитный триумф («можем повторить»). Цикл замыкается. Прошлое не отпускает.

«Чтобы обрести собственное прошлое, нужно рассказать о нем себе заново». Этим, собственно, и занимается психоанализ: помогает человеку восстановить белые пятна в его личной истории, присвоить свой жизненный опыт, обрести идентичность, истинное Я.
На нашей международной платформе PSY.one представлены специалисты, которые могут помочь в вашей сложной жизненной ситуации.

Мы работаем с клиентами со всего мира. Вам нужен лишь компьютер или телефон и доступ в интернет.